Экспедиция Куэлью — Веспуччи
На открытие Кабрала Мануэл I отреагировал весьма оперативно. В 1500 г. он уведомил об этом других монархов, переименовав «Вера-Круш» в «Санта-Круш»: «Земля Святого Креста очень удобна и необходима для сообщения с Индией, так как он [Кабрал] отремонтировал там свои корабли и забрал воду» (М. Наваррете). А в 1501 г. король снарядил вторую португальскую экспедицию к берегам неведомой земли. Капитан-генералом флотилии из трех каравелл Мануэл I назначил искусного мореплавателя Гонсалу Куэлью с поручением продолжить открытие берегов Южного материка, выяснить, какие товары можно получить оттуда и как «прижать к с гене», т. е. обойти, Тордесильясский договор. Америго Веспуччи, перешедший к 1501 г. на португальскую службу, был приглашен в качестве полуофициального навигатора и получил задание описать ход «первой исследовательской экспедиции в Бразилии». Это становится ясным из его писем [24] — единственного, хотя и не очень надежного, источника — и из ряда дошедших до нас карт начала XVI в., на которых нанесена часть берега Бразилии с надписями «Санта-Круш» или «страна попугаев» и с названиями нескольких рек, мысов и заливов. К счастью для историков, португальцы, как и испанцы, давали новооткрытым объектам, как правило, имена по католическим святцам. Учитывая это и сопоставляя очень скудные данные писем Веспуччи со старейшими картами Бразилии, историки определили ход открытия португальцами береговой линии Южного материка в 1501—1502 гг.
Итак, 10 мая 1501 г. три корабля под началом Гонсалу Куэлью, при участии Америго Веспуччи, оставили Лиссабон. 1 июня у Зеленого Мыса они встретили Кабрала, возвращавшегося домой. У архипелага Бижагош они 11 дней пополняли запасы пресной воды и древесины. Отсюда флотилия двинулась на юго-запад и после длительного перехода, в течение которого почти пять недель погода была очень бурной, коснулась скалистого острова — скорее всего, о. Фернанду-ди-Норонья [25] , а 17 августа оказалась у берега какой-то большой земли. У первого бразильского мыса корабли простояли только неделю, хотя экипажу требовался отдых, а судам ремонт; кратковременность стоянки объяснялась тем, что без вести пропали два матроса, сошедшие на берег для торгового обмена, — их ожидали и разыскивали; на глазах испанцев индейцы убили молодого моряка, направленного для налаживания контактов. Куэлью отказался — к негодованию Веспуччи — от карательной операции и двинулся к югу, причем все отрезки пути флотилии между 5 и 25° ю. ш. укладываются в точные хронологические рамки благодаря католическим святцам — ниже в скобках указывается день того или иного святого.
Самый северный обозначенный на картах начала XVI в. пункт, которого коснулась в 1501 г. экспедиция, — мыс Сан-Роки (17 августа, у 5°30' ю.ш.). Он находится на восточном выступе материка, открытом в феврале — апреле 1500 г. испанцами Пинсоном и Лепе. Бесспорно, — даже для того времени, что он находился к востоку от демаркационной линии 1494 г., и, следовательно, должен был принадлежать Португалии. Вот почему экспедиция 1501 г. подошла к бразильскому берегу не у Портусегуру (16°25' ю. щ.), а гораздо севернее, на 11° ближе к экватору. Португальцы вовсе и не думали тогда об уже открытом в 1500 г. за 16° ю. ш. «острове», берег которого Кабрал проследил всего лишь на 60 км. Ведь уже осенью 1500 г. Пинсон и Лепе — это документально доказано — вернулись в Испанию.
Более чем вероятно, что Мануэл I знал к началу 1501 г., что в южном полушарии за океаном, сравнительно недалеко от Африки, в субэкваториальной полосе, лежит большая земля, но знал он это не от португальских мореплавателей, а от португальских шпионов в испанских портах или при испанском дворе. От мыса Сан-Роки началось движение на юг вдоль берега материка. Следующим нанесенным на карты пунктом был мыс Сант-Аугустин (28 августа), который следует отождествить с Кабу-Бранку. Южнее мыса Куэлью встретил дружелюбно настроенное индейское племя, три представительницы которого добровольно согласились сопровождать моряков через океан. Здесь корабли стояли месяц, а затем прошли мимо устьев малых рек, стекающих с плоскогорья Борборема, — Сан-Мигел (29 сентября) и Сан-Жерониму (30 сентября) — и достигли устья очень большой р. Сан-Франсиску (4 октября, 10°30' ю. ш.). К следующему важному месту — бухте «Всех святых» (Тодусус-Сантус, 1 ноября, у 13° ю. ш.) — экспедиция подошла через четыре недели. Это единственный крупнейший залив в десятых широтах, и позднее колонисты назвали его просто Баия («Бухта» [26] ). Весь берег между 7 и 16° ю. ш., как уже отмечалось в главе 5, был открыт секретной экспедицией А. Велеса де Мендосы — Рольдана, о чем португальцы, естественно, не знали.
У Портусегуру Куэлью взял на борт двух моряков Кабрала, оставленных для «цивилизации» индейцев; в этом португальцы не преуспели — хорошо, что остались живы. Затем корабли проследовали мимо устья Санта-Лусии (13 декабря) — вероятно, это р. Доси. Они обогнули мыс Сан-Томе (21 декабря, 22° ю. ш.) и круто повернули прямо на запад. 1 января 1502 г. перед португальцами открылась великолепная бухта Гуанабара, которую они приняли за устье реки и назвали «Январской рекой»— Рио-де Жанейро (у 23° ю. ш.; она впервые появляется на карте Пир и Рейса в 1513 г.). Затем суда прошли 100 км на запад до бухты Анградус-Рейс (6 января), где берег отклонился на юго-запад; экспедиция пересекла тропик Козерога и достигла о. Сан-Висенти (22 января, у 24° ю. ш.). «Крещение» берегов нового материка на этом как будто прекратилось; на старейших картах «Земли Санта-Круш» нет христианских имен для более южных пунктов, береговая линия примерно в 200 км к юго западу от Сан-Висенти оборвана и последнее название «Риу-ди-Кананор» (теперь — Кананеа, у 25° ю. ш. и 48° з. д.) явно «языческое».
Отсюда Куэлью решил возвращаться домой: одно судно под командой представителя Ф. ди Норонья отделилось от флотилии и прибыло в Лиссабон 24 июня 1502 г. Две оставшиеся каравеллы от плыли от берегов Бразилии 13 февраля [27] 1502 г., прошли, по расчетам Веспуччи, почти 3 тыс. км и 3 апреля у 52° ю. ш. усмотрели «новую землю». Скорее всего, и длина пути, и достигнутая широта определены ошибочно: обнаруженный остров, не имевший якорных стоянок, вероятно, о. Триндади (у 20° ю. ш. и 30° з. д.). Моряки уговорили Куэлью изменить курс, и 10 мая 1502 г. оба судна подошли к берегам Сьерра-Леоне, где пришлось сжечь одну обветшавшую каравеллу. Куэлью прибыл в Лиссабон 6 сентября 1502 г.
Результаты плавания разочаровали корону: ни золота, ни серебра — лишь бразильское дерево, попугаи и обезьяны, однако географические достижения экспедиции оказались огромными: открыт и нанесен на карту, конечно примитивную, берег новой земли между 5°30' и 25° ю. ш. от мыса Сан-Роки до «реки» Кананеа, длиной более 3 тыс. км, в том числе 1 тыс. км (от 5°30' до 16° ю. ш.) вторично, после Велеса де Мендосы. Более 4,5 столетий это плавание было полуанонимным: Веспуччи, отличавшийся многословием и умением живописать детали, ни разу — незавидное постоянство — не назвал имени начальника. Лишь в конце 60-х гг. нашего века в библиотеке итальянского г. Фано, на Адриатике, у 13° в. д., найдена карта мира, датируемая около 1504—1505 гг. Бразилия на ней названа «Землей Гонсалу Куэлью…». После такой убедительной находки положение Куэлью в истории географических открытий стало незыблемым.
В начале XVI в. это португальское открытие связывалось с результатами испанских экспедиций 1498—1502 гг., обнаруживших северо-восточный и северный берега новой земли. Она могла быть только заокеанским материком, ранее неизвестным, большей своей частью лежащим в южном полушарии. Следовательно, она ничего общего не имела с Восточной Азией.